— Господи, что же мне делать, неужели я стал старым?
— Ведь я не такой, каким выгляжу сейчас. Я всё тот же, что и раньше…
— Времени прошло — всего ничего…
— Всего ничего?
— Я что-то упустил?
— Ведь я только жить начал…
— Или нет?
— Постой!
— А сколько лет прошло?
— Ну да… не мало…
— Но ведь я хочу ещё столько увидеть. Я ещё полюбить смогу. Я ведь и грешить, толком не грешил…
— Я…
— Господи, что мне делать?
***
… показать весь текст …

Чайной серебряной Ложечке очень нравился столовый мельхиоровый Нож. Он был большой и сильный, с массивной ручкой, украшенной затейливыми завитками. Тонкое изогнутое лезвие с острым краем поблескивало на конце симпатичными зубчиками. А как изящно он справлялся с едой, аккуратно разрезая ее на мелкие кусочки! Гости часто пели ему дифирамбы. Ну, как тут не влюбиться?

Но его всегда клали на стол рядом с большой мельхиоровой Ложкой. По мнению Ложечки, та была излишне полновата и простовата. Ревновал…
… показать весь текст …

Ветер разогнал внезапно набежавшие тучки, и на небе ярко засияло нежное и ласковое солнышко!
Его лучи, сначала робкие и слабые, а потом тёплые-тёплые, пробираясь сквозь зимний лес, раскрасили веточки в розово-золотистый цвет! И словно по команде засветились ели, сосны, берёзы и всё то, к чему прикасались тёплые лучики солнышка! Деревья вспыхнули как свечи и засияли всеми цветами радуги!
Природа, словно встрепенувшись от зимнего сна, в одночасье начала просыпаться.
Ослепительно голубое, чистое и…
… показать весь текст …

Глядя на человека, прикуривающего очередную сигарету, у меня возникает перед глазами ассоциативный образ: мужчина (женщина) подносит к виску револьвер, со множеством холостых патронов в барабане, среди которых один боевой. Холостых патронов с каждым разом становится всё меньше и меньше, но как ни крути, а боевой ждёт своей очереди. И если он (она), продолжая курить, будет подносить оружие к виску, пуля рано или поздно убьёт его. А самое забавное, что он (она) делает это добровольно.
Я не ханжа. Сам курил довольно долго. Поэтому знаю не понаслышке, как это…

Он так всех ненавидел, что при любой возможности делал окружающим гадости, наслаждаясь последствиями своих действий.
А потом, вечерами, сидя в своей квартире-тюрьме, вздрагивал при малейшем шорохе, содрогаясь от мыслей: «Что с ним сделают, когда поймут, что это он?»

— Папа, а почему он умер?
— Так бывает, хорошие люди уходят внезапно.
— А мученики, кто они?
— Они тоже хорошие люди, только уходят они тяжело, забирают наши грехи и страдают за нас неразумных.
— А почему мы грешим?
— А поди, разберись, почему?
— Вот ты, веди себя хорошо, папу с мамой люби, и не обижай никого. Все будут так делать и не будет мучеников…

***
… У тебя всё ещё впереди сынок, согрешишь ещё, не захочешь — заставят, воспротивишься — будешь мучеником…

Гроза будет…
Как незаметно всё меняется, мы прекрасны в беспечной инфантильности восприятия сегодняшнего вечера. Буквально час назад вся окружающая обстановка была пропитана надёжным уютом. От всего этого, с непривычки, неуклюже нахлынули воспоминания: «Мне девять лет, родители живы и ничего не может случиться по определению».
Но, что-то изменилось. Ветер затих., как кошка прижавшая уши к земле, застыл в ожидании. На горизонте скопились полки чернильных туч, ретушируя темнеющее небо. Весь эфир прошили электрические разряды…
Гроза будет…
Уже нет ощущения безмятежности, вечер не обещает быть уютным. Приходит понимание… пора что-то делать, пора принимать решение, отсидеться не получится…
Гроза скоро будет…

Шендерович терпеть не мог 8 Марта. Он, если хотите, из-за этих вечных праздников, когда ты всегда кому-то что-то должен, то в складчину, то по гендерному признаку, то по прихоти начальства и профсоюза что-то отстёгивать и дарить — в Израиль убежал. Не, не, не только, но и поэтому тоже…
И вот, не успела его Сара порадоваться новой работе мужа в должности начальника отдела продаж медицинской техники (пригодилась-таки профессия зубного техника), как грянуло горе: Шендерович выяснил, что все его 15…
… показать весь текст …

Стефания открыла глаза и долго сидела на кровати, не могла прийти в себя после волнительного сна. Она в уме перебирала осколки сна, пытаясь сложить пазл, но никак не могла понять смысл сна, идущего из глубины подсознания. Что за подсказку даёт ей этот сон? Было полное ощущение реальности, она бродила по узким улицам старинных домов, одета в платье, что носили барышни, шляпку украшенную лентами, и красивые локоны спадали ей на плечи. Походка была грациозная, молодые люди кланялись ей, а девушки д…
… показать весь текст …

Она была серой мышкой.
Ни на что не претендуя, тихонько любила, незаметно окружала заботой своих близких, брала на себя и делала всю неблагодарную, рутинную работу. Она оправдывала себя тем, что дорогие её сердцу люди, уважаемы в обществе, занимаются поистине важными делами и отвлекаться на всякие мелочи им совсем не нужно. Поэтому никому и в голову не приходило задуматься, почему им так комфортно живётся в быту? Когда всё самое необходимое было всегда на месте, везде чисто и опрятно, а еде мог позавидовать истинный гурман. Но задуматься всё-таки пришлось. Когда её не стало…
Она была серой мышкой, на которой держалось всё их благополучие, успех и уверенность в завтрашнем дне…

- Ну что, видели нашу радость и веселье?
- Вы ещё наше счастье не видели!
- Не переживайте, оно у нас большое, его на всех хватит!

Я прожил много жизней, я чувствую, как во мне переплетены мириады нитей прошлого, но сотканное из былых лет полотно превратилось в непреодолимую преграду, мне стал неведом язык теней…
Они всё время хотят что-то сказать, а я, в невыносимом отчаянье, среди немого гула, пытаюсь различить голоса моих близких…
Время нас меняет, я нашёл те слова, которые от меня так ждали. Но цена, слишком высока — потерять, чтобы понять…

Сон, длящийся бесконечно, явь, вспыхнувшая мимолётной молнией и тлеющая свечным огарком.
Границы терминатора разорвали моё эфирное тело надвое, одновременно давая ощутить пронзительный холод и плавящий на атомы жар…
«Напои стремления надеждою, накорми сомнения решимостью»…
— Кто ты?
«Успокой страданья безмятежностью, защити мечту от посягательства»…
— Почему я прошу тебя об этом?
«Огради доверие от предательства, обряди желанье целомудрием»…
— Это ведь, как молитва? Но я же не верю в бога?
«Сбереги любовь»…
— Да, да! Сбереги мою любовь. Не дай мне никогда к этому привыкнуть.
— И всё же, кто ты?
— Я, твоя сущность. Ты сам меня создал…

Мы приходим в этот мир, а потом всю жизнь куда-то уходим. В школу, на работу, в другую семью, в другие города, страны и миры. Чтобы всё равно прийти туда, где нас всегда будут ждать те, от которых мы уходим.

Жизнь коротка, но этим она интересна. Ты успеешь вырасти, выучиться, влюбиться, наделать кучу ошибок, наделать кучу детей, создать свой мир, в котором будет место твоим близким.
Чем жизнь неинтересна? Когда она ТЕБЕ неинтересна.

Для человека не существует понятия бесконечности. Мы рождаемся, живём и умираем. Мы — конечны. А что не можем постичь, называем бесконечностью.
P. S. Но у нас есть хорошая черта — мы романтики.

Ты, как немытый стакан, на котором полуденное солнце, как сканер, высвечивает облапанные бока, жирные отпечатки похотливо жаждущих пальцев. В тебе есть потребность. Только ты, как средство доставки чего-то более необходимого, ёмкость для получения удовольствия…
Но ведь можно помыть стакан…
И тогда он заиграет чистыми, сверкающими гранями, напоит жаждущих, спасёт умирающих…
Держи в чистоте свою душу и вокруг тебя будет намного чище…

Я никогда не видел эхо, только слышал. И слышал его в таком ракурсе, словно оно со мной всегда прощается. Этакий незримо неуловимый феномен, мы с ним визуально незнакомы, а оно прощается.
Но только не его антипод. Тень. Ей не скажешь:"До свидания!" Эта субстанция будет рядом постоянно, есть я, есть она. Даже когда меня не станет, она какое-то время будет со мной…

Он хотел, как и все, иметь своё место под солнцем, но свободные были только ночью. Обречённо сидел и выл на луну, пугая одиноких прохожих. Они не знали, что он такой же, как они, просто ему места не хватило.

… Сегодня Филимон, как и обещал своей матушке, возобновил попытки написания «шедеврального произведения», «АПОГЕЯ», так сказать, его, пока не признанного таланта:
— Они ещё обо мне услышат убогие!
— Не зря маманя назвала меня Филимоном.
— Они меня полюбят, никуда не денутся…
Он, уже битый час, растирая потной, пухлой ладошкой обширную плешь на макушке, силился извлечь из своего скудного лексикона те значимые, сакраментальные фразы, которые должны были поразить будущих фанатов его творчества. Сказывался симбиоз новых образовательных реформ и полное отсутствие желания учиться. Поэтому думать было непривычно больно и очень хотелось есть.
Благодаря отсутствию волос, мысли копошились НА голове, их было видно. Формируясь в стайки, из-за гладкости покрытия они ускорялись с некоторой пробуксовкой, поэтому формирование фраз выглядело, как трудоёмкий процесс.
…- Идишь ты лесом не балуй…
…- Каково лешаго те надо…
… Кричал на зверя дед Кукуй …
(Но всё сводилось к рифме) «ЗАДА»…